Бояджиева Мила - Жизнь В Розовом Свете
ЛЮДМИЛА БОЯДЖИЕВА
ЖИЗНЬ В РОЗОВОМ СВЕТЕ
ЭПИГРАФ.
"Я думаю, идеальная любовь еще
вернется. Именно вседозволенность
возродит поэзию чистоты и запрета".
Сальватор Дали.
Часть I
Променад в Остенде
Часть II
Расставания и встречи
1.
12 марта 1928 года Наталья Анатольевна Вильвовская собралась, наконец,
рожать. Схватки продолжались десять часов. Растеряв французские слова,
Наташа по-русски всхлипывала "мамочка"...
Заглянув в быстрые карие глаза акушерки, старательно избегавшие
встречи с его вопросительным взглядом, Константин Сергеевич понял, чем это
все может кончиться. Ужас, нагнетавшийся в последние месяцы, окатил его
ледяной волной. Жалкая комната в чужой стране, запах нашатыря, подгоревшего
лука, нищенской стирки, приколотый шпилькой к прогоревшему абажуру газетный
лист, белеющее в его тени оплывшее, словно тесто, лицо женщины - чужое,
тупое от боли лицо - слились в мучительный, удушающий кошмар. Чувствуя себя
на грани умопомешательства Марк выскочил во двор.
Было пусто и ветрено. В ясном высоком небе спокойно, торжественно
стояли яркие звезды, совсем такие же, как над усадьбой Вильвовских под
Питером. Хотелось крепко зажмуриться прочитать наскоро Отче наш и, открыв
глаза в радостном изумлении, обнаружить, что свалившиеся бедствия - всего
лишь гнусный сон, посланный в назидание грешнику.
Когда-то, в другой, совсем другой жизни, Константин считал себя
легкомысленым и чертовски жизнелюбивым. Грехи не смертные, особенно для
художника. Нельзя же поверить, что ради их искупления было необходимо
пережить революцию, потерять близких, дом, родину, скитаться по Европе с
молоденькой женой - нежной доверчивой девочкой, подрабатывать грошовыми
уроками рисования, унижаться, беря провизию в долг во всех окрестных
лавках, вставать затемно, донашивать штиблеты домохозяина, стареть в нищете
и дождаться ребенка в тот самый момент, когда петля неудач стянулась у
самого горла. Надежды на должность в Школе изящных искусств рухнули, Наташа
превратилась в плаксивую тридцатилетнюю женщину, развеялись последние
иллюзии, поставив господина Вильвовского перед убийственным фактом : он
полный банкрот, несостоявшийся гений, слабак, ничтожество. Жилье в
обшарпанном доме рабочего пригорода Парижа, выходящее окнами на железную
дорогу, хроническая нищета и полное отсутствие средств для оплаты
квалифицированной медицинской помощи - вот то, с чем пришел Константин
Вильвовский к ответственному событию своей жизни.
Осознавать это тяжелее, чем терпеть родовые схватки, а возможно и не
легче, чем встретить смерть. И он снова спассовал. Вместо того, чтобы
сидеть рядом, сжимая влажную, взбухшую синими венами руку жены, Константин
сбежал. Он должен был что-то немедленно предпринять, что-то изменить,
бросив судьбу на лопатки. Но что, что?
Подняв лицо к звездам, растерявшийся человек прошептал простенькую
молитву.Он произнес свое обращение к Высшим силам не машинально, как делал
это раньше, а чем-то самым главным, самым ценным внутри себя и долго
смотрел в небо, ожидая подсказки. Чуда, однако, не произошло: тот самый
голос не нарушил тишину, сверкающая комета не пересекла небосклон огенным
обещанием. Промозглая ночь продолжала свой ход над скудной землей и
одиноким просителем. Тоскливо подвывала за сараями собака, громыхали на
крыше жестяные листы, деловито трубили, проносясь мимо, торопливые поезда.
Кто-то, вглядываясь в убегающие за блестящим стеклом огни, ожидал
встречи с беспечным праздником французской столицы, кто-то пок
